Загорелось первой  Рождественской ночью... Ветер понес по деревне сна­чала едва ощутимый запах дыма. Он усиливался... И вот уже языки пламени лизнули темноту. И стало ясно, что горит на усадьбе Николая Алексеевича Корзуна, дирек­тора акционерного общества «Салют»...

В Норкино мы приехали спустя два дня после пожа­ра. Если честно — пожар стал лишь поводом для этого.

Машина на малой скоро­сти шла по дороге, стеклянно блестевшей корочкой льда. И еще издали был виден одинокий пешеход на грязной обочине. Вблизи пешеход оказался бабулей в традици­онных платке, ватнике и ре­зиновых сапогах. Через пле­чо висели две перевязанные сумки. В руке— палка, на которую она тяжело опира­лась. Притормозили.

- В Норкино? Мы подве­зем.

В машине бабуля отдыша­лась и рассказала, что в Норкино идет в магазин за хлебом. Что жить тяжело и чем дальше, тем хуже. Что молодые и те в растерянно­сти, а уж старики...

- Мы теперь никому не нужны. Вот доживаем кое- как и ладно. Отработали всю свою жизнь в совхозе, да ни­чего не заработали. Хорошо, кто еще может какую скоти­ну да огород держать. Так ведь годы все равно свое бе­рут. Ноженьки откажут, и все — ложись в угол да жди…

 - Люди вокруг...

- У людей своих забот полон рот. А начальство на­ше о нас не думает.

 — Так уж совсем не ду­мает?

- Когда же им думать. Каждый под себя гребет. Да грести-то скоро уже, будет нечего...

Как печальное подтверж­дение бабулиным словам на въезде в деревню показалось первое общественное здание. Баня.

- Останови, пожалуйста, - попросила я водителя, и вышла. Баня вызывала инте­рес.

По всему было видно, что строили ее добротно, не жа­лея денег. Высокая, простор­ная, на два отделения с раз­дельными входами, она по­блескивала окнами там где стекла еще сохранились. Чу­дом, вероятно, потому что было очевидно и другое — брошенная на произвол су­дьбы, она не первый месяц являлась объектом присталь­ного внимания тех, кому в хозяйстве чего-либо, не хвата­ло. Например, оконной рамы, или дверной коробки, или просто хороших досок. Напо­ловину, обобранная, наполо­вину развалившаяся, она стояла среди сброшенных в кучи черных, полусгнивших дров, повидавших и жару, и дожди, и морозы. Покосив­шийся дровяник дополнял тоскливую картину. Ветер подвывал в трубах, которым уже, скорей всего, никогда не дымить, и гонял по под­мерзшей грязи упаковки из под одеколона, о причине появления которых именно в этом месте можно было лишь догадываться. Также можно лишь догадываться — каким образом выходят из положе­ния жители Норкина, живущие в двухэтажных неблаго­устроенных домах на неско­лько квартир или просто не имеющие возможности пост­роить собственную баню.

Меж тем скрылась под горкой баня, и мы подъеха­ли к магазину. У крыльца двухэтажного дома уже сто­яли несколько женщин, ожи­дая машину с хлебом. Было в этой очереди что-то, наводя­щее на мысли о разрухе и если не голоде, то уже во всяком случае не изобилии. Впечатление создавалось, по­жалуй, даже не самой оче­редью. Это для нас давно норма. А тем — где и как располагалась. Располага­лась же она на фоне весьма примечательного здания. Двухэтажное, современное, из белого кирпича, оно зияло мертвыми глазницами разби­тых окон и виднеющейся сквозь них чернотой нежи­лых помещений. Рассчитан­ное на несколько вполне ком­фортабельных квартир, по­ставленное на видном месте в самом центре поселка, здание пустовало и разруша­лось, используемое лишь в десятой или какой-то его ча­сти под магазин. Здание же, построенное специально для магазина, не использовалось вообще никак и разрушалось неподалеку, через улицу.

Сказать, что такое прояв­ление бесхозяйственности меня глубоко шокировало, не скажу. Дело в том, что все это я уже видела. Год тому назад…

 Тогда, год назад, в один из промозглых, тусклых дней в редакцию позвонили учителя Норкинской средней школы и попросили о помо­щи. Не так давно сданная в эксплуатацию и стараниями строителей, продуваемая на­сквозь школа к тому же ни­как не отапливалась. Но это уже благодаря стараниям ру­ководства совхоза, которое за летний период не только не удосужилось поинтересо­ваться состоянием котельной, но и когда встал вопрос о за­крытии школы в разгар уче­бного года, чтобы не поморозить детей, поэтому поводу нисколько не разволновалось. На момент нашего приезда в Норкино совхозный детский сад был уже закрыт. Все по той же причине. Закрыта была и столовая. Но уже по другим причинам — лютой антисанитарии и выхода из строя части оборудования, в то время, когда другая его часть неведомо куда подева­лась. Баня к тому времени не работала уже давно, а выше­описанное здание, где распо­лагался магазин, выглядело так же, разве стекла были целее.

В общем, Норкино разва­лилось. Не заинтересован­ные в этом развале люди пы­тались говорить с директо­ром совхоза Николаем Вик­торовичем Васильевым, но безуспешно. Ибо его, судя по всему, действительно волно­вали другие дела. К тому времени (повторяю — это было начало зимы прошлого года) уже полгода действо­вало малое предприятие, соз­данное на базе совхоза, воз­главляемое женой директора совхоза и, по официальным документам, производящее гречиху. Гречиха оставалась в Норкине по-прежнему ку­льтурой невиданной, тем не менее малое предприятие эко­номически крепло, оснаща­лось техникой, еще недавно украшавшей машинный двор совхоза, и проводило торго­во-финансовые операции с родственными организация­ми (родство имеется в виду в прямом смысле).

В связи с этим хочу до­словно привести фрагменты нашего разговора с Никола­ем Алексеевичем Корзуном, бывшим главным инженером совхоза, к моменту разговора переведенного в водители и практически олицетворявше­го оппозицию директору «Са­люта». Повторяю, что это запись прошлого года (кас­сетная, естественно).

- Месяц назад из совхо­за малому предприятию был продан новый гусеничный трактор и Т-25, теперь вот продан туда же КамАЗ, комбайн, подготовлены докумен­ты на продажу на Украину совхозной «Волги». Здесь она еще, или нет, не знаю. Я эти два, месяца, что директор меня перевел водителем, ста­раюсь не вникать в эти дела. Технику я всю передал. С директором мы стараемся друг друга не замечать. С ним вообще тяжело работать. Люди для него не существу­ют. Если он сказал на белое, что это черное, то оно будет черное. Хотя это у него все труднее получается. Раз сов­хоз на аренде, то люди как бы полусамостоятельны, так что они иной раз и говорят, что это белое. Но вот звень­евой Манжуров сказал, что это белое, то есть выступил против директора на собра­нии, и весь силос у него ос­тался в поле. Не дали уб­рать. Хотя у тех, у кого си­лос был хуже, убирали. Мне директор предлагает по мир­ному разойтись. Он знает, что меня пророчат в директо­ра, то есть на его место. А я со всем этим мириться не бу­ду...

Не стану приводить здесь разговор полностью. Потому что факты, о которых шла речь, должны были интересо­вать не редакцию, а прокура­туру. К тому же это уже де­ла несколько прошедшие, и в настоящем материале не о них речь. А о том, как вос­стал в свое время Николай Алексеевич Корзун против позиции директора, со своего руководящего места не заме­чавшего людей, их нужд, проблем, забот... И что же? Пророчества сбылись. Стал Корзун директором вместо Васильева. И людские забо­ты и проблемы стали его го­ловной болью?

Говорят, что лучше один раз увидеть, чем сто раз ус­лышать. В каком состоянии то, что год назад так возму­щало нынешнего директора Корзуна, я видела. Но захо­телось и услышать. Мнение компетентного человека. На­пример, главы Норкинской администрации Владимира Михайловича Титова.

- Главой администрации я здесь с марта прошлого года. Что мы могли сделать со своей администрацией, то старались сделать. В частно­сти, нам передали котельную, детский сад, почти весь соц­культбыт, то есть клубы, школу, медпункты. Что мы сделали по отоплению? Когда нам передали котельную, мы набрали полный штат коче­гаров, перебрали котел. В этом огромную помощь нам оказала заведующая роно Валентина Вячеславовна Ер­молаева. Сейчас температура в детском саду и школе нор­мальная. Что хочу сказать о бане... Ее нам не передали. Этот вопрос мы и не смогли бы сейчас решить, потому что у нас нет ни техники, ни денег. А совхозу государство дает деньги на эти затраты. Буквально перед новым го­дом, совхоз получил от государства на соцкультбыт полмиллиона. Из них на объек­ты соцкультбыта не было затрачено ни рубля. Правда, детскому саду на подарки детям из этой суммы была . выдена тысяча рублей. И все... Дома, которые вы видели, на балансе у совхо­за. Они без удобств. Конечно, проблем масса. С той же баней. Но с Корзуном го­ворить об этом бесполезно. Он говорит: «Мне эта баня не нужна, у меня баня есть, и ванна есть в доме». Не сдви­нуть с места этот вопрос. У нас вообще не складываются отношения с директором, не находим мы с ним общего языка. Помощи со стороны директора нет никакой. Не знаю, в чем тут дело. Может, он молодой еще. Может, я неправильно действую. Но я никогда не пытаюсь давить на него, чего-то требовать. Прихожу и прошу — помо­гите. И всегда у него нахо­дится причина для отказа. Вот такие у нас дела... Дела в общем-то нехорошие. На данный момент в хозяйстве нет нисколько, ни килограм­ма фуражного зерна. Скот кормить нечем. Все пого­ловье пойдет под нож... Что к весне будут делать рабо­чие? Чем заниматься? На мой взгляд, единственный выход сейчас — всячески способствовать становлению индивидуальных крестьянских хозяйств. Иначе не вы­жить...

Мнение Николая Алексе­евича Корзуна по этому по­воду мне не удалось услышать. Поскольку с ним было очень трудно встретиться - дела в суде. А судебное раз­бирательство длилось не пер­вый день и касалось оно де­ла, которое могло бы уди­вить тех, кто знал Корзуна как защитника народных ин­тересов. Поскольку судились с директором владельцы кре­стьянских хозяйств, не со­гласные с тем смехотворным имущественным паем, что по­лучили при выходе из совхо­за, и по сути являющимся серьезным препятствием для становления их хозяйств.

И поскольку уж речь за­шла о различных мнениях по поводу состояния дел в Норкине, то еще один факт, на мой взгляд, стал очень своеобразным его выразите­лем. Не хочу ссылаться на специалистов, занимавшихся пожаром на усадьбе Корзу­на, но, конечно, это не про­сто мои догадки. Так вот. Этот пожар в Норкине отно­сят к числу «странных» по­жаров, То есть весьма похо­же на поджог. А таким обра­зом, как известно, на Руси издавна выражали свое отно­шение к тем, кто «радеет» за народ подобно тому, как это делают руководители хо­зяйства в Норкине, сменяю­щие один другого...

Л. САЛЬКОВА.