Не умирайте в пятницу вечером

«У входа в свое потасканное заведение стоял, прислонясь к дверному косяку и скрестив руки, грозовых дел мастер Безенчук. От систематических крахов своих, коммерческих начинаний и от долговременного употребления внутрь горя­чительных напитков глаза ма­стера были ярко-желтыми, как у кота, и горели неугасимым огнем.

- Почет дорогому гостю!— прокричал он скороговоркой, завидев Ипполита Матвеевича.

- С добрым утром!

Ипполит Матвеевич вежли­во приподнял запятнанную ка­сторовую шляпу.

- Как здоровье тещеньки, разрешите узнать?

- Мр-мр-мр, — неопреде­ленно ответил Ипполит Матве­евич и, пожав прямыми плеча­ми, проследовал дальше.

- Ну, дай бог, здоровьичка, - с горечью сказал Безенчук, - одних убытков сколько не­сем, туды его в качель!

И снова скрестив руки на груди, прислонился к двери.

У ворот похоронного бюро «Нимфа» Ипполита Матвееви­ча снова попридержали.

Владельцев «Нимфы» было трое. Они враз поклонились Ипполиту Матвеевичу и хо­ром осведомились о здоровье тещи».

Вы, конечно, вспомнили, от­куда эта цитата? Да, из «Две­надцати стульев» Ильфа и Пет­рова. Напомню еще слова, ко­торыми начинается этот бле­стящий сатирический роман: «В уездном городе Н было так много парикмахерских заведе­ний и бюро похоронных услуг, что казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть».

А вспомнилось мне то, над чем посмеивались знаменитые сатирики, в связи с пересказом одного разговора, происшедше­го на вполне официальном уро­вне. Директора районного про­изводственного объединения бытового обслуживания насе­ления Виктора Ивановича Стрыгина спросили: «Виктор Иванович, ты что не можешь гробов наделать столько, ско­лько нужно? Люди жалуются - если похороны под выход­ные, гроба не найти, хоронить не в чем». На что Виктор Иванович ответил: «Так как же их наделать заранее. Вы мне мер­ки покойников дайте»,.. Такая железная логика, конечно, бы­ла недоступна гробовых дел мастеру Безенчуку, примитивно считавшему, что он должен клиента искать, а не клиент его. И доведись теще Ипполита Матвеевича скончаться не в городе Н, а у нас в Опочке, да еще, не дай бог, в пятницу, ве­чером, бывшему предводителю дворянства было бы не до про­павших бриллиантов. Набегал­ся бы он.

Но вообще-то все это не то­лько не смешно, но даже не за­бавно. В доме № 9 на улице Мирной, где совмещены услуги по ремонту жилых домов для населения и обеспечения всем необходимым для ритуала по­хорон, меня просто поразило убожество того, что предлага­лось для этого ритуала. Собст­венно, в наличии были только венки, причем в таком испол­нении, какого я нигде и никог­да еще не видела. Таким вен­ком ни уважения, ни любви к человеку не выразишь. Единст­венное, что можно—в ослепле­ний горем—просто не заметить его оскорбительно жалкого ви­да. Что еще здесь могут предо­ставить? Гроб. Из только что разделанных, обработанных материалов. Свежих и, естест­венно, сырых. Может, покой­нику и все равно. Но он ведь человеком был. Он дорог ко­му-то. С ним, простите за ба­нальность, кусочек чьего-то сердца уходит...

Можно здесь заказать и па­мятник. Заказать-то можно. Но когда его изготовят — это воп­рос без ответа. Только с нача­ла года двадцать восемь чело­век ждут, когда же им окажут эту услугу. Какой нынче месяц, напоминать не стоит.

На это подразделение объе­динения возложены также и функции по ремонту жилья. Счет невыполненных заказов ведется с прошлого года. Пять­десят девять человек на оче­реди. Люди уже и надеяться перестали, потому что ответ один — нет строительных ма­териалов. Нет? Или они сюда просто не попадают? Об этом позже...

Ну, хватит про гробы, па­мятники и прохудившиеся кры­ши. Как мне стало известно из совершенно достоверного ис­точника, у нас в объединении населению оказывают двадцать два вида услуг. Двадцать два... Вероятно, мы просто по невежеству своему ими не по­льзуемся. Не знаю, как вы, а я знакома лишь с несколькими —  ателье по пошиву одежды, ма­стерской по изготовлению, три­котажных изделий, цехом по изготовлению обуви, мастер­ской по ремонту обуви, ателье по ремонту телерадиоаппарату­ры, парикмахерской, фото­ателье, мастерской по ремонту бытовой техники и часов, хим­чисткой. Не спорю, докумен­тально, возможно, существуют и другие виды услуг. Но мне с ними сталкиваться не прихо­дилось. Будем говорить о том, с чем мы реально знакомы.

Для начала представьте себе, что вы в городе недавно. Где можно получить информацию о том, какие виды бытовых ус­луг у нас существуют? Нигде. Реклама отсутствует целиком и полностью. Нет ни одного плаката, ни одного щита с ука­занием, допустим, адреса, по которому вы можете сфотог­рафироваться либо подстричь­ся. Более того, создается впе­чатление, что некоторые под­разделения службы быта вооб­ще работают в условиях глу­бокого подполья. Каким об­разом, например, можно дога­даться, что на втором этаже здания, где ремонтируют теле­визоры и обувь, законспириро­вана мастерская по изготовле­нию и ремонту трикотажных вещей? Что вы в ней можете заказать? Из какой пряжи? В какие сроки? Вы можете век прожить в Опочке и об этом ничего не узнать. А ведь там же, рядышком, действует и ко­оператив по изготовлению обу­ви. Здесь и заказы принимают, и продают обувь. Но многие об этом просто не знают.

Кстати, обувь в нашем го­роде можно купить не только в кооперативе на улице Ленина, но и по другому адресу. Пе­рейдете мост через Великую и на горке, направо, увидите зе­леное здание, на котором чет­ко написано — «Расчес шер­сти». Вам еще что-то не ясно? Да, здесь изготавливают обувь, на втором этаже.

Вообще, что характерно для подразделений, находящихся под руководством и опекой Виктора Ивановича Стрыгина, так это их ярко выраженная беспризорность. Хоть внешне, хоть по сути своей. В каких условиях люди работают? На каком оборудовании? За какие деньги, наконец? Похоже, об этом у руководителя голова не болит. Машин такого класса, какими оснащена, например, трикотажная мастерская, уже лет десять не встретишь ни в одном ателье. Наладчики не берутся их ремонтировать. Как вы думаете, сказывается это на качестве выполнения заказов? Или объеме оказываемых здесь услуг? А то, что работ­ники мастерской уже после то­го, как зарплаты представите­лей административного аппа­рата объединения достигли не­скольких сотен, получали по полтора рубля с изготовленной вещи, способствовало их доб­росовестному отношению к своему делу?

Да разве в одной трикотаж­ной мастерской такая картина. Наши бытовые услуги сегодня на таком уровне, что как-то неловко все это и называть ус­лугами. Постоянно лихорадит парикмахерскую. То в мужском салоне некому работать, то в салоне женских причесок нечем работать. Сейчас сезон. А в парикмахерской пусто. Масте­ра сидят и гадают, что же они получат по платежным ведомо­стям в конце месяца? На что жить будут при нынешних, це­нах? И дело не в том, что опочанки решили принципиально довольствоваться тем, чем их наделила природа. Они не про­тив корректив в этом отноше­нии. Многие, например, хоте­ли бы видеть свои волосы пушистыми, вьющимися. Но... Сред­ства «Локон» нет. Распоряжа­ется им в последнее время Вик­тор Иванович лично. Я пре­красно понимаю, что такое де­фицит в наше время, и верю, что «Локон» добыть сейчас не­просто. Но странной показа­лась мне манера его распреде­ления. Стоило в один из дней возникнуть в парикмахерской конфликту на этой почве — клиентки возмутились всерьез - как Виктор Иванович требу­емый «Локон» предоставил. Так есть он, этот «Локон», или его нет? А если его нет, то что остается из этой разновидности услуг? Косметический кабинет? Для нас это из области фан­тастики. Маникюр или (даже страшно сказать) педикюр? Правильно. Не заговаривайся - есть такое местное выраже­ние.

Во всем цивилизованном мире также, например, существуют, причем давным-давно, такие виды услуг, как химическая чистка ковровых изделий, пе­рьевых подушек, и много еще такого, чего у меня и язык не поворачивается назвать. При­чем, говоря о цивилизованном мире, я имею в виду отнюдь не заграницу. Ну, пусть у нас провинция. Ну, пусть многое нам недоступно по независя­щим от нас причинам. Но нам доступно хотя бы то, чтобы за свои пять рублей поставить ме­таллическую набойку на каб­лук и при этом не выслушать замечания в крутых выражени­ях по поводу недостаточно бе­режного отношения к обуви, а также предположения о неправильной постановке ноги при ходьбе, а в заключение поже­лания выполнить эту работу самой или самому, если «ты такая умная или умный»? Кли­ент или клиентка при этом стоят с просительно собачьим выражением в глазах, потому что рядом с приемщицей висит объявление о том, что обувь в ремонт не принимается и не бу­дет приниматься еще месяц, а босиком ходить еще холодно.

Разве не так обстояли дела в мастерской по ремонту обу­ви прошедшей осенью и зимой? Что изменилось с тех пор? Нет той приемщицы, ушла на зас­луженный отдых. Но нет и. мастеров. Их как было трое, так и осталось. Городу этого недостаточно. А значит, ситуа­ция остается прежней. Забо­тит это администрацию и лич­но Виктора Ивановича? И во­обще, что его заботит в пер­вую очередь?

«...Меня уберут из этого кресла»

Это вторая половина фразы, произнесенной Виктором Ива­новичем на одном из производ­ственных совещаний. Все вме­сте взятое звучало так: «Если вы не выполните план, меня уберут из этого кресла». Вот она, главная забота, вот ради чего все и вся — план. Но план — это оказанные услуги. Каким же образом выполнение плана может разойтись со стремлением как можно каче­ственнее и в широком ассорти­менте оказать эти услуги на­селению? Оказывается, может.

Поступил, допустим, шифер для участка ремонта и строи­тельства жилья для населе­ния. И... транзитом ушел в од­но из хозяйств района. Чтобы деньги за шифер пошли в план, оформлены два-три ра­бочих из числа колхозников, которые якобы его где-то уло­жили. План есть? Да. Что же касается услуг для населения, то какая-нибудь бабуся еще три года может подставлять тазы и ведра под дырой в кры­ше. Могут быть варианты и с цементом, и со стеклом оконным, и с другими материалами. Причем не только с хозяйства­ми района.

Вообще фразу Виктора Ива­новича на счет «кресла» можно взять ключевой для анализа методов его руководства объединением. Ведь самое главное для него даже не план, а именно «кресло». Экономисты считают, что ближайшие де­сять лет — время малых пред­приятий в сфере бытового об­служивания. Потому что это прямые договорные связи, а, следовательно, сокращение сроков выполнения заказов. Это более низкий расчетный коэффициент на виды услуг, поскольку отсутствует необхо­димость содержания бюрокра­тического аппарата и деньги идут на развитие производст­ва. Это более высокая заработ­ная плата непосредственным исполнителям работ, а значит, избавление их от необходимо­сти ловчить или, попросту го­воря, халтурить, что самым прямым образом влияет на ка­чество. Кто при этом выигры­вает? Клиент и непосредствен­ный исполнитель работ. Почему же в таком случае Виктор Иванович всеми силами препят­ствует созданию того же мало­го предприятия по ремонту сложной бытовой техники?

Для ответа на этот вопрос было бы уместно привести не­которые цифры. Когда это подразделение входило в объе­динение «Псковоблбыттехника», отчисления РПО БОН бы­ли равны 35 процентам от до­ходов, что в среднем за месяц равнялось 1015 рублям, а за год достигало 12180 рублей.

Если реальная оплата за аренду помещения и оборудо­вания составляла за год 6840 рублей, и на что уходили эти деньги, было понятно, то су­дьба остальных 5340 рублей неясна. Таким образом, за де­сять лет состав работающих из шести человек принес объеди­нению 53400 рублей, которые никоим образом не отразились ни на развитии производства этого подразделения, ни на увеличении заработной платы его работников. Выгодно изба­виться от подобной опеки тем, кто в нем работает? Несомнен­но, да. Выгодно Виктору Ива­новичу терять этот источник доходов? Несомненно, нет. Ведь это не просто деньги уте­кают, это ставится под сомне­ние необходимость существо­вания его «кресла», его руко­водства.

Об эффективности этого ру­ководства те, кто возглавляют подразделения служб быта, го­ворят, что практически они действуют бесконтрольно. Ни­кто в настоящее время всерь­ез не вникает в то, что проис­ходит внутри служб. Когда я употребила слово «говорят», я не имела в виду вольные пере­сказы чего-то где-то кем-то сказанного и кем-то ус­лышанного. За этим — кон­кретные люди, с фамилиями, именами и занимаемыми дол­жностями, прекрасно понимаю­щими, для чего потребовалось знать мне их мнение по этому поводу. И не упоминаю я эти фамилии сознательно, так как кроме некомпетентности Вик­тора Ивановича в том деле,

которым он руководит, замеча­ется за ним еще одна яркая черта — нетерпимость к мне­ниям, идущим вразрез с его собственным, со всеми выте­кающими отсюда последстви­ями. Приведу здесь один любо­пытный диалог, происшедший в ходе подготовки материала.

- Что послужило непосред­ственным поводом для того, что вы подали заявление об увольнении по собственному желанию?

- Конфликт со Стрыгиным из-за моей зарплаты. Если ад­министрация получает по не­сколько сотен, тот же Виктор Иванович около пятисот руб­лей, то рабочие по-прежнему мизер. Я зарабатываю 130 руб­лей, выполняя при этом обя­занности и рабочей, и прием­щицы, и бригадира. А кто сей­час станет работать бесплатно? За два дня перед 2-м апреля, то есть перед изменением цен, мне принесли для обработки кучу квитанций. Нужно было невыполненные заказы офор­мить как выполненные по ста­рым ценам. Пообещали, что мне будет повышена зарпла­та... Я два дня, не разгибаясь, просидела над этим. А в это время вопрос о моей зарплате решили за моей спиной не в мою пользу.

- Но ведь то, что вы делали эти два дня, противозаконно? Виктор Иванович был в курсе?

— Конечно. Ведь это заказы его личные и работников из администрации объединения. Он заказал вещи жене, дочке, зятю...

- У вас есть подтверждаю­щий это квитанционный мате­риал?

 - Да.

- Это было последнее по­ступление пряжи перед подоро­жанием?

- Да.

- Отразилось подобное рас­пределение материала на каче­стве обслуживания заказчиков?

- Им попросту ничего не осталось.

Говорят, нельзя по воде хо­дить, да не напиться. Кто этим не грешен? Ладно, если это случай или хоть несколько, но когда это система... Ведь принцип «личного» распреде­ления материалов был прояв­лен Виктором Ивановичем не только в отношении пряжи. И не без ущерба для работы воз­главляемых им подразделений.

** *

С Виктором Ивановичем мы встретились у входа в Дом бы­та. Я не скрывала, о чем будет мой материал. Постояли, пого­ворили. И спросил меня Вик­тор Иванович не без иронии.

- А вы не хотели бы порабо­тать в системе бытового об­служивания?

Нет, не хотела бы. Я бы не справилась. Я в этом деле не профессионал. А любым делом нужно заниматься профессио­нально. Или от него отказаться.

Л. САЛЬКОВА.