Как творит Рудольф Эдуардович, предполагалось, что в течение 10-15 лет на базе существующей колхозно-совхозной системы путем ее рефор­мирования эволюционным путем че­рез аренду земли и выкуп имущества предприятий, а именно помещений, скота и техники, в течение пяти лет будет сформирован сектор семейных хозяйств фермерского типа. Первые такие хозяйства появились уже в 1987 году, а в течение трех лет их было об­разовано уже 77. В дальнейшем про­грамма предусматривала дифферен­циацию арендных коллективов на фермеров и тех, кто не сможет рабо­тать самостоятельно на земле в усло­виях рынка, В 1998 году в районе на­считывалось 289 фермерских хозяйств, хотя далеко не все из них за­нимались сельскохозяйственной дея­тельностью с ее товарной составляющей. Многие, особенно из приезжих, прекратили работу на земле, другие переоформили свои хозяйства в лич­ные подсобные.

Как считает Р.Э. Прауст, нормаль­ному развитию фермерского движе­ния в конце 80-х годов мешала излиш­няя заорганизованность со стороны партийных и административных ор­ганов. Были времена, когда в Пыталове сидели до 18 человек наблюда­телей и советчиков из Москвы, кото­рые оказывали давление на местное руководство, пытались всеми возмож­ными способами ускорить процесс “фермеризации” района, не сообразу­ясь ни со складывающейся обстанов­кой, ни с научными разработками.

 В 1992 году с эволюционным пу­тем преобразований сельского хозяй­ства было покончено. По всей стране прокатился инициированный сверху процесс демонтажа всей колхозно-со­вхозной системы. Государство полно­стью перестало контролировать ис­пользование материальных ресурсов. На одном из семинаров начальник Пыталовского управления сельского хозяйства Т. Н. Воробьева привела та­кие цифры: с 1992 по 1999 год коли­чество тракторов в районе сократилось с 545 до 260, комбайнов - со 190 до 56, распродано много дорогостоя­щей немецкой кормозаготовительной техники. Большая часть техники ушла за пределы района - в Латвию и Белоруссию. С того же 1992 года практически прекратилась и государ­ственная поддержка фермеров. В то время, по данным социологических обследований Пыталовской лабора­тории, среди сельских жителей толь­ко 13 процентов населения поддержи­вали введение частной собственнос­ти на землю и только 5,3 процента высказывали желание реализовать себя в качестве владельцев фермерс­ких хозяйств.

Р. Э.  Прауст ознакомил с данными комплексного обследования всех, форм хозяйствования в районе, про­веденного в 1998 году Если 10 лет назад на вопрос, что престижнее, иметь собственное дело или быть хо­рошо оплачиваемым наемным работ­ником, за фермерское хозяйство выс­казывались лишь 8 процентов, то в ‘ 1998 году таких уже было 57 процен­тов опрашиваемых. В 1988 году лишь 4 процента заявляли, что у них есть способности и возможности для ве­дения фермерского дела, то в 2000 году таких стало 14 процентов. В 1988 году основным препятствием для ус­пешной организации собственного . дела многие считали отсутствие капи­тала, а в 2000 году таковыми факто­рами, помимо нехватки денег, назы­вались еще и здоровье, отношения с налоговыми органами и, что особен­но характерно, недостаток знаний. Ос­новных причин снижения динамики в развитии фермерских хозяйств, по мнению Р.Э. Прауста, было две.

Первая. Во время реформирова­ния сельского хозяйства отсутствова­ли подготовленные управленцы, кото­рые могли бы работать в условиях рынка.

И вторая. Для успешной работы в фермерских хозяйствах должна быть высокая степень взаимозаменяемости работников, что полностью игнориро­валось в коллективных хозяйствах. Ру­дольф Эдуардович в подтверждение этого привел интересный факт.

Когда из Пыталовского района для стажировки за границу (в Фин­ляндию, Швецию, США, Великобри­танию и Голландию) были направле­ны 27 человек, в основном сельских специалистов, то после возвращения из этой командировки многие из них заявляли, что за свою жизнь больше­го стыда и срама им испытывать не доводилось. Оказалось, что западные фермеры не могли понять, почему наши зоотехники не умеют доить ко­ров, а инженеры не имеют самых эле­ментарных навыков в работе на трак­торе.

Что касается самого Р.Э. Прауста, то он сохранил приверженность сво­им убеждениям, и фермерство стало делом его жизни. Его семья, состоящая из 5 человек (помимо главы хозяйства еще жена, сын, невестка и внук), вла­деет 38 гектарами земли. На зиму ос­тавляют 10 голов крупного рогатого скота, из них 6 коров. Для семейного стола содержат свиней, кур и кроли­ков. Денежный доход получают от мо­лока, которое Рудольф Эдуардович на собственной машине развозит по Пыталову. Покупают в основном посто­янные клиенты, поэтому проблем с оплатой за продукцию не возникает, да и для покупателей цены вполне божес­кие - 10 рублей за трехлитровую бан­ку. В нашем разговоре о перспективах и возможностях расширения своего хозяйства Р.Э. Прауст привел высказы­вание известного русского экономис­та А.В. Чаянова, суть которого в сле­дующем: тяжесть труда выше доходов хозяйствования.

Осмелюсь предположить, что это третья и, скорее всего, основная при­чина, по которой фермерское движе­ние остановилось в своем развитии. Тот стартовый потенциал, который имелся в конце восьмидесятых годов, через несколько лет был полностью исчерпан. Отсутствие более или менее внятной государственной политики на селе, прекращение сколько-нибудь зна­чимой финансовой поддержки, даже эффективно работающих фермерских и коллективных хозяйств, привело к тому, что более десяти лет были поте­рянными для сельского хозяйства. В обоснование этого вывода приведу только две цифры: за литр молока до­тация в последние годы не превышала 40 копеек, в то время как цены на ГСМ выросли в 2,5-3 раза.

В. СТЕПАНОВ.