На моей ладони - маленький золотистый значок. На нем цифра 50 и надпись — КПСС. Анна. Ивановна подала мне его бережно, как подают драгоценность, чтобы полюбоваться на нее и оценить. А оценивать есть что. Ведь за этим крохотным вещественным признанием заслуг, пятидесятилетнего партийного стажа — целая жизнь.
Какой она была? Что стало в ней главным, ведущим, заставляющим каждое утро начинать, четко видя смысл предстоящего дня? Думаю, что у каждого человека помимо общих для нас всех забот смысл этот различен. И уж поскольку день сегодня особенный — женский, то и говорить будем о женщинах. В чем этот смысл для нас? Наверное, для каждой в чем-то своем. Для одной — в детях, другой — в личной, женской судьбе, третьей — в работе, но за всем этим — осознанное либо нет стремление самовыражения. Я разговаривала с Анной Ивановой и пыталась понять - чем жила и живет она?
Анна Ивановна давно на пенсии. И по возрасту, и по состоянию здоровья. Стала плохо видеть, отсюда многие сложности. Но отнюдь не старушка «божий одуванчик» сидела со мной в крохотной квартире и поглядывала на меня пусть утратившими зоркость, но не проницательность глазами. И даже не в том, что она говорила, а как — чувствовался характер ой какой, что называется «с перчиком». Да и сама она того не отрицает.
— Никогда и никого я не боялась. Всегда говорила и делала то, что считала нужным. Знаешь, о чем очень сейчас жалею? Что не могу посещать все партийные собрания на своем льнозаводе. Ох, посрамила бы я кое-кого. Ведь это же просто диво: секретарь партийной организации кладет партбилет на стол и после того остается возглавлять организацию. Что же это за секретарь? Что же за коммунист. Никто его в партию его тянул. А если разуверился, сломался в трудный период, не выстоял — пусть уходит. Я говорю о Василии Ляшове. Нет в нем политической устойчивости. А она сейчас очень нужна. Что же насчет партии, скажу так: партия есть, будет и победит. Я в это верю свято. С этой верой жизнь прожила.
В 1933 году пришла на Опочецкий льнозавод рабочей Анна Иванова. В сороковом вступила в партию. Была тогда уже мастером. А затем сорок первый год... В период оккупации Опочки работала в тылу, в Кашине.
— Жила на квартире у хозяйки. Пришла как-то с работы. Устала страшно. Прилегла. И вдруг слышу по радио — Опочку освободили. На следующий день поехала обком партии, написала в заявлении «прошу отправить в освобожденный от врага родной район». А 31 августа сорок четвертого года была уже в Опочке. Предлагали мне тогда любую работу. Я, конечно, на завод вернулась. Правда, одно название от него осталось. Все нужно было восстанавливать, заново отстраивать. И заметила я такую вещь — тогдашний директор вместо того, чтобы всеми силами укреплять предприятие, на сторону многое сплавляет, случаем, неразберихой пользуется. Сообщила об этом в льнотрест. Нас обоих туда вызвали. Разобрались. А закончилась эта
история неожиданно — директора сняли, а меня на его место поставили. И семь месяцев отработала, хоть понимала, что с моим образованием из меня директор никакой. Постепенно подыскала я человека на это место. А сама в техноруки ушла. Это инженер по-нынешнему. Потом мастером работала. Вот так. Всю жизнь на заводе...
Да. Вся жизнь Анны Ивановны Ивановой —работа и партия. Не искала она легкого, не надеялась на привилегии, больше отдавала, чем получала. И не разочаровалась, не разуверилась. И жизнерадостен ее взгляд. А мой то и дело невольно скользил по маленькой комнате, где шла наша беседа и где живет Анна Ивановна вдвоем с такой же пожилой женщиной, пенсионеркой. Однокомнатная квартирка на двоих...
Немудрый быт, где каждая вещь любима, привычна, выгадана из маленькой зарплаты. И нет здесь зависти, нет злобы, А есть доброта, вера и убежденность в правоте своего поколения, правде, рожденной в трудное время и пронесенной сквозь лишения и испытания.
Л. САЛЬКОВА.