Германия объединилась. Что это значит для Советского Союза? Гельмут Коль заверяет, что объединенная страна будет служить демократии и миру. Но на душе немного тревожно. Зловещее прошлое не забывается, тем более, что объединенная Германия, будет доминировать в Европе экономически и политически. А мне живо вспоминаются годы оккупации в минувшей войне.

 Враг напал так внезапно, вероломно, вопреки недавно заключенному пакту о ненападении, что в оккупа­ции оказались миллионы лю­дей. Уже в мирное время мы, бывшие в оккупации, долго были на подозрении как «враги народа».

Я не смогла эвакуировать­ся — у меня было двое ма­лышей и старики-родители.

 Муж, как офицер запаса, был призван в первый день начала войны. Большинство жителей эвакуировались с теми учреждениями, где ра­ботали. Я перед войной не работала.

Обратилась за советом и по­мощью к директору Опочец кой МТС Г. Я. Яковлеву, где муж работал главбухом (на­ши семьи дружили). Решили вместе эвакуироваться по направлению Новоржев — Холм — Локня. Грузовики у МТС были. Георгий Яков­левич велел мне собираться, пообещав заехать на следую­щий день. И не заехал. Город спешно эвакуировался, сновали машины, мотоциклы, лошади, пешеходы. Многие опочане уходили налегке, пробирались к родне в Ленинград. Думали, что все это ненадолго. Тогда была свя­тая уверенность в нашей во­енной мощи.

Опочка стремительно пу­стела, везде бродили бесхоз­ные коровы, свиньи. В небе стали появляться вражеские самолеты, они бомбили ко­лонны беженцев. А мы тогда поражались полному отсутст­вию в небе наших «сталин­ских соколов».

Оставаться в брошенном городе было жутко, тем бо­лее, что ходили слухи, что будет взорван пороховой склад и город взлетит на воздух. Репродукторы на улицах рекомендовали тем, кто не успел эвакуироваться, рыть на огороде окопы, блиндажи и все сжигать, не оставлять врагу ничего. Вы­рыли и мы глубокий блин­даж поверху накатили дос­ки, бревна, прикопали зем­лей. Пожары не заставили се­бя ждать. Было начало ию­ля, жара, сушь. Мы с семьей укрылись в своем блиндаже, а город уже пылал. Загорел­ся и наш дом. В соседнем до­ме загорелась большая по­ленница березовых дров, и от жары концы бревен на на­шем блиндаже стали тлеть. Пришлось мне выползать на­ружу и обливать бревна во­дой, колодец был рядом.

Вид пылающего родного города у меня остался в па­мяти навсегда. Обычно при пожаре кричат и снуют лю­ди, машины, а здесь... Пыла­ют дома, целые улицы. Го­рит весь город, и ни души  вокруг. Только страшная жа­ра, зловещий треск огня и дикий рев коров, свиней. . А на следующий день удручаю­щий вид сгоревшей Опочки - закоптелые трубы печей, запах гари и горелого мяса. В основном сгорели почти все деревянные постройки. Каменные и кирпичные дома, здания складов остались. Правда, часть складов была подожжена уже в период ок­купации.

Нашей семье нужно было искать жилье. Вблизи сохра­нилось двухквартирное жи­лое здание, бывший польский костел. Жильцы дома эваку­ировались, и одну из квартир мы заняли. Вскоре в город вступили немцы.

Сначала они, окрыленные быстрым продвижением впе­ред, особо не зверствовали, даже подкармливали жите­лей из походных кухонь. Много хвастали и врали, что «Ленинград капут», «Мос­ква капут». Но вскоре, когда встретили яростное сопро­тивление, да и партизаны стали их крепко донимать, иллюзия скорой победы ис­чезла. На стенах домов ста­ли появляться печатные при­казы ив конце каждого: «За нарушение — расстрел». Хо­дить по городу можно было только днем.

В оккупации оказалось много евреев, опочецких и из Прибалтики, не успевших ухать. Много было детей, да­же грудных. Всех их собрали в казарму (нынешний завод

АТС). Ежедневно их гоняли на самые тяжелые, грязные работы по очистке города. А в начале марта 1942 года всех расстреляли за городом в лесу. Говорили, что на второй день после расправы ог­ромный холм над местом рас­стрела дал трещины. Види­мо, людей зарывали полу­живыми.

Фашисты зверели, а про­стые солдаты откровенно проклинали Гитлера. Инте­ресно, что многие из них хо­рошо говорили на русском языке. По ночам стали появ­ляться и наши самолеты. Мы их уже по звуку моторов раз­личали. Они бомбили воен­ные объекты, но попадания часто были неточными, гиб­ло много своих. На ночь при­ходилось перебираться в блиндаж, страшно было си­деть в доме и каждую мину­ту ждать гибели.

Запомнилась мне и нагляд­ная агитация немцев в те го­ды. На стенах можно было видеть цветные плакаты — на ярко-красном фоне Карл Маркс протянутой рукой ука­зывал путь к коммунизму, а внизу — огромная гора че­репов. Но особо меня пора­зили обширные печатные по­лотнища, даже с продолже­нием: «Тайны Кремля» — о Сталине и его окружении. Тогда суть написанного каза­лась чудовищной, злобной клеветой на нашего «вождя народов». Зато теперь удив­ляешься тому, что эти наши , «тайны» уже тогда были из­вестны в Германии.

Может быть, Гитлер поэ­тому и рассчитывал на ско­рую победу. Но он не учел уроков истории. Еще в 1812 году великий Наполеон, уже захватив Москву, горько сетовал: «Зачем я шел в тебя, Россия, Европу всю держа в руках». А если заглянуть в глубь истории, то видишь — при всех правителях наш на­род был непобедим.

Почему все это вспомина­ется вновь? Потому что вре­мя такое — нельзя ничего забывать, нельзя повторять ошибки и, как никогда, нуж­но собрать все силы, чтобы сохранить, сберечь от гибели Родину.

С. ЛЕВЧЕНКО.г. Опочка.